На нем был знакомый мне сюртук, только
удлиненный до пят. В момент явления я сидел у стола гостиной своей, а он вошел
из залы довольно скорым шагом, как это и всегда бывало, выказав знаки уважения
ко мне, приблизился к столу и, не сказав ни слова, начал высыпать на стол
из-под жилета медные деньги с малой примесью серебра.
С изумлением спросил я:
– Что это значит? – Он
отвечал:
– На уплату долга. (Надобно
заметить, что накануне приходили от фотографа Г., объявив, что по книгам
значится за Я. четыре рубля). Это меня очень поразило, и я неоднократно
повторил:
– Нет, нет, не нужны твои
деньги, сам заплачу твой долг.
При сих словах Я. с
осторожностью сказал мне:
– Говорите потише, чтобы не
слыхали другие.
На выраженную же мною готовность
уплатить за него долг, он не возражал, а деньги не замедлил сгрести рукою со
стола. Но куда положил он их, не удалось мне заметить, а, кажется, тут же они
исчезли.
Затем, встав со стула, я
обратился к Я. с вопросом:
– Где
находишься ты, отшедши от нас?
– Как бы в
заключенном замке.
– Имеете ли вы
какое-либо сближение с Ангелами?
– Для Ангелов
мы чужды.
– А к Богу имеете ли какое
отношение?
– Об этом после когда-нибудь
скажу.
– Не в одном ли месте с
тобою Миша? (Миша – тоже певчий, мальчик, живший в одной комнате с Я. И
скончавшийся года за четыре перед тем).
– Не в одном.
– Кто же
с тобою?
–
Всякий сброд.
– Имеете ли вы
какое развлечение?
– Никакого. У
нас даже звуки не слышатся никогда, ибо духи не говорят между собою.
– А пища
какая-либо есть у духов?
– Ни-ни… – Звуки эти произнесены были с явным неудовольствием и, конечно, по
причине неуместности вопроса.
– Ты же как
чувствуешь себя?
– Я тоскую.
– Чем же этому помочь?
– Молитесь за меня: вот
доныне не совершаются обо мне заупокойные Литургии.
При сих словах душа моя возмутилась, и я
стал перед покойником извиняться, что не заказал сорокоуста, но что непременно
сделаю. Последние слова видимо успокоили собеседника.
За сим он просил благословения, и я,
благословив его, спросил:
– Нужно ли
испрашивать у кого-либо дозволения на отлучку?
Ответ заключался только в одном слове:
да. И слово это было произнесено протяжно, уныло и
как бы по принуждению.
Тут он вторично попросил благословения,
и я еще раз благословил его. Вышел он от меня дверью, обращенной к Туговой
горе, на которой покоится прах его («Душеполезные размышления», 1881).
Комментариев нет:
Отправить комментарий